| Как США захватили место России на мировом рынке зерна |
 |
| 10.08.2010 22:33 | ||
|
Запрет на экспорт зерна подорвал экономику царской России в конце 19 века. Не последнюю роль в утрате Россией позиции житницы Европы сыграли запутанные торговые схемы. Цепочка от крестьянина до экспортера была, как и сегодня, очень сложной. Мало кому из непосредственных производителей зерна было возможно самостоятельно поставлять товар на экспорт.
После сбора урожая на сцену выходили перекупщики (посредники), приобретавшие по низкой цене зерно у крестьян и, при помощи маклера, перепродававшие его комиссионерам или экспортерам. «Часто роль торговцев в торговле зерном так запутана, — отмечал в 1890 году российский экономист Бориневич, — что трудно различить, когда заканчивает маклер и вступает комиссионер, когда заканчивает комиссионер и вступает экспортер». В воздухе пахло мировой войной против России, которую со временем назовут Крымской. Россия, готовясь к баталиям с турками, англичанами и французами, намеревалась ограничить экспорт своих товаров — прежде всего пшеницы. Европейские купцы догадывались об этом и бросились скупать пшеницу в зернохранилищах. Ажиотаж был столь высок, что иностранцы скупили все свезенное в портовые города зерно. Тогда, в 1853 году, объемы экспорта превысили рекорд 1847 года — 3 млн пудов (49,2 тыс. т) пшеницы. Многие иностранные наблюдатели просто не могли поверить, что физически возможно производить такое количество зерна. В эпоху, когда еще не было нужды в нефте- и газопроводах, а главными энергоносителями были зерно и фураж, Европа сильно зависела от Одесского порта. Ведь именно через него шел основной хлебный поток из Российской империи на Запад. С момента основания Одессы в 1794 году на город была возложена важная геополитическая функция — торговля пшеницей с Европой. В порту сменяли друг друга итальянские, греческие, французские, британские купцы. Объемы экспорта росли. Петербург, которому непосредственно подчинялся Одесский порт, создавал весьма благоприятный инвестиционный и торговый климат в городе. Но порт, сколь привлекательно он ни выглядел, не существовал отдельно от страны, где главными бедами всегда были дураки и дороги. Последние особенно мешали развитию порта и зерноэкспорта Российской империи. Запряженные парой волов большие возы, груженные 5-7 огромными мешками пшеницы, медленно двигались по направлению к городу. Возможность нормального передвижения появлялась лишь поздней весной или ранним летом — только к этому времени дороги высыхали. Зимой или осенью подвезти зерно было практически невозможно, что вызывало рост цен, а, соответственно, и недовольство иностранных покупателей. «К сожалению, — писал в 1841 году французский инженер Гомер де Гель, — средства передвижения совершенно запущены, а правительство не прилагает никаких усилий для улучшения транспортировки. В результате этого цены на зерно, вместо того, чтобы уменьшаться, постоянно возрастают, а купцы не хотят больше покупать».Существовали и другие факторы нерентабельности использования гужевого транспорта. Волы часто болели, что отчетливо отражалось на объеме перевозок. В 1848-1851 годах из-за вспышки сибирской чумы в регионе вымерло около 50% животных. В результате — резкое сокращение поставок зерна в Одессу, приведшее к срыву многих договоров между зарубежными импортерами и местными поставщиками.
Железнодорожники и "эффективные менеджеры" заломили цену на транспортировку Развитие железнодорожного транспорта подоспело к началу экспортного заката Одессы. Предвоенный 1853-й год был концом золотых времен одесских зернотрейдеров. После Крымской войны им уже было не угнаться за делками из США. В то время, когда в Америке из мест производства в порты на продажу уже вовсю мчались эшелоны с зерном — что обеспечивало дешевизну американской пшеницы, в Одессе только начали запускать в эксплуатацию железнодорожные ветки. Первая железная дорога, соединившая Одессу с Подольской губернией, появилась в 1865 году. Казалось, это событие должно было стать хорошим предзнаменованием для теряющего лидирующее положение на экспортном рынке города, но сразу же возникло множество проблем.Железнодорожное полотно прокладывалось беспорядочно, явно не содействуя ускорению перевозки товаров в такие портовые города, как Одесса. Простой пример: длина линии Одесса — Екатеринослав составляла 448 верст, в то время как почтовым путем — 263 версты. Отсутствовала система местных линий. Множество железнодорожных путей даже не доходило до Одессы! Как констатировал в 1874 году британский консул, «в России не существует железнодорожной сети. Есть отдельные железнодорожные ветки, пролегающие параллельно друг другу». Постоянно возникала неразбериха с управлением железной дорогой. В самый разгар торговых операций множество загруженных зерном эшелонов скапливалось на запасных путях маленьких станций в ожидании очереди на отправку. Еще хуже ситуация складывалась зимой. Снеговые заносы часто тормозили движение поездов, срывая сроки поставок и нанося этим большие убытки. Немаловажным негативным фактором была высокая стоимость перевозок. Склонный к арифметике британский консул в 1874 году подсчитал: железнодорожная перевозка зерна в одесский порт обходится в 6 раз дороже, чем в любой американский. Английский дипломат говорил, что втрое дешевле переправлять зерно из Киева в Кенигсберг, а оттуда — водным путем в Лондон, чем по маршруту Киев — Одесса — Лондон.Английские сельхозэксперты констатировали — несмотря на то, что зерна в России было достаточно, чтобы засыпать им всю Европу, выгоднее покупать его у американских конкурентов. «Пока не будет найдена лучшая и более дешевая система для перевозки из окружающих районов в Одессу и загрузки, — предрекал в 1874 году тот же консул, — российское зерно неминуемо будет вытесняться с английского рынка». Посредники обрушили экспорт Не последнюю роль в утрате Россией конкурентоспособности на зерновом рынке сыграли и запутанные торговые схемы. Цепочка от крестьянина до экспортера была, как и сегодня, очень сложной. Мало кому из непосредственных производителей зерна было экономически выгодно самостоятельно поставлять товар на экспорт. После сбора урожая на сцену выходили перекупщики (посредники), приобретавшие по низкой цене зерно у крестьян и, при помощи маклера, перепродававшие его комиссионерам или экспортерам. «Часто роль торговцев в торговле зерном так запутана, — отмечал в 1890 году российский экономист Бориневич, — что трудно различить, когда заканчивает маклер и вступает комиссионер, когда заканчивает комиссионер и вступает экспортер». Одесские зернотрейдеры представляли собой этнические кланы, сменявшие друг друга в зависимости от политической и экономической конъюнктуры. Благодаря покровительству первого одесского губернатора Дюка де Ришелье, француза по происхождению, оптовыми торговцами зерном в Одессе были в то время французские и итальянские купцы. Со временем на лидирующие позиции в торговле, вытесняя конкурентов, вышли греческие фирмы. К 1817 году общий годовой доход крупнейших одесских купцов-греков составил приблизительно 10 млн рублей. В 1827 году представители 4-х торговых фирм — Серафино, Ианнопуло, Маразли, Палеологи — были одними из самых богатых коммерческих предприятий Российской империи.В середине XIX века одной из крупнейших торговых контор Одессы считалась фирма братьев Ралли. Семейное предприятие было основано купцом Стефаном Ралли и имело много филиалов по всей Европе. Одесским, наиболее крупным, представительством руководил его старший сын Джон. «В своем продвижении на Запад удачливые греческие торговые конторы разветвлялись, — писал историк С. Чепмен, — и каждая ветка являлась примером расширения их интересов. В авангарде этого продвижения шли братья Ралли... В 1865 году на вершине своих торговых достижений Ралли благодаря тесному партнерству действовали в пятнадцати центрах, раскиданных по Европе и на Близком Востоке».
С конца 50-х начался отток греческих зерноторговых фирм из России. Причин было несколько. Во-первых, потеря Россией многих солидных покупателей, отдавших предпочтение американскому зерну. Во-вторых, необходимо учесть тот факт, что греческие торговые предприятия специализировались не только на экспорте зерновых, но и на импорте товаров в Россию. С лишением Одессы статуса свободного порта, а также с ужесточением протекционистской политики российского правительства по защите национального производителя, импорт перестал приносить значительный доход. Освободившуюся нишу на зерновом рынке заняли еврейские купцы. Многие из них начинали свою деятельность в качестве посредников или брокеров и постепенно накопили капитал, позволивший им самостоятельно вступить в крупную игру. «Экспортеры, то есть торговые палаты, которые в данное время занимаются иностранной торговлей зерном, — писал один из наблюдательных американских экспертов, — чаще всего еврейские, крупные фирмы принадлежат представителям этой национальности». К наиболее известным еврейским фирмам можно причислить торговые конторы Фишеровича и Когана, Раффаловича, Гольденберга, Калехмана и многих других. В середине XIX века обратили свой взгляд на Одессу немецкие предприниматели (часто — еврейского происхождения). Наиболее крупным предприятием такого рода считалась фирма Луи Дрейфуса. Немецкий (иногда говорят — швейцарский) банкир Луи Дрейфус основал торговую империю, включающую банкирский дом, зерноторговые конторы, мукомольные и другие промышленные предприятия, располагавшиеся во многих странах Европы и Юго-Восточной Азии. Частью интересов его империи стала и торговля зерном в Одессе. Филиалы фирмы размещались в самых престижных районах города — на Дерибасовской, Пушкинской улицах, Николаевском бульваре. Интересно, что сам Луи Дрейфус в Одессе бывал всего несколько раз, в основном работая через представителей. Америка догнала и перегнала В годы монополии российской пшеницы на мировом рынке со стороны импортеров не было особых претензий к качеству зерна. О сертификатах и других формальностях контроля качества мало кто заботился. Бизнес, связанный с хранением зерна, находился тогда в руках предприимчивых греков, которые, заботясь о репутации российских поставщиков, старались продавать отборное зерно. Места для хранения являлись немаловажным фактором, позволяющим не спешить с реализацией товара, выжидая максимального спроса и, соответственно, всплеска цен. Число зернохранилищ в городе постоянно увеличивалось и на 1857 год составляло уже 720 единиц. Появление на рынке во второй половине ХІХ века таких мощных конкурентов как США и Аргентина изменило требования к качеству зерна. С их подачи иностранные компании заинтересовались классификацией товара. Американская пшеница имела 5-6 основных сортов, среди которых покупатель мог заказать необходимый. С российским зерном ситуация была совершенно запутана. Пшеница, поставляемая в Одессу смешанной из 50-60 различных типов, не сортировалась. Извлечь из этого нагромождения заказанный сорт было непросто. А если в придачу предприимчивые продавцы еще «сдобрят», как говорил российский экономист Бориневич, зерно для большего веса земелькой или песочком? Существенное недовольство иностранцев вызывала и высокая влажность российской пшеницы. Как известно, оптимальная влажность зерна составляет 14-16%. При повышении данного параметра, а также температуры зерновой массы пшеница начинает терять свои семенные и продовольственные качества. Согласно технологии хранения, зерно должно пройти первичную сушку, а впоследствии — периодически вентилироваться. Однако в течение почти всего XIX века в Одессе использовались все те же дедовские методы. Вездесущие американские эксперты писали: «Полученное в мешках зерно кучей ссыпалось на пол. На протяжении сохранности зерно перелопачивалось, чтобы не прело. Если зерно поступает в таком количестве, что его невозможно загрузить на склад, его ссыпают в кучу возле склада, прикрывая, а чаще — не прикрывая брезентом». Во время Крымской войны (1853-1856) правительство Российской империи ввело двухлетнее эмбарго на продажу зерновых своим противникам. В долгосрочной перспективе зерновое оружие российского правительства сработало против имперской экономики. Если в 1860-х годах Россия обеспечивала 35% импортируемой Англией пшеницы, то в 1913 году — всего 9%. Соответственно уменьшились доли поставок и в импорте других стран. Англия и Франция, являющиеся главными представителями противоборствующей стороны, а по совместительству — основными импортерами зерна, были вынуждены искать иные рынки поставок по другую сторону Атлантики. Так на сцену мирового зернового рынка вышла Америка. Тамошняя пшеница была не только дешевле российской, но чище и качественнее. Существовали и другие преимущества, привлекавшие иностранцев. «Фактически, хотя Америка и не обладала такими богатыми землями, как черноземы России, — писал французский консул, — однако она научилась... содействовать богатству грунтов с помощью машин, прокладкой каналов и строительством железных дорог для перевозки продукции из наиболее отдаленных уголков страны прямо к причалам своих морских городов». В итоге Российская империя перестала быть житницей Европы. Так, например, если в 1860-х годах Россия обеспечивала 35% импортируемой Англией пшеницы, то в 1913 году — всего 9%. Соответственно уменьшились доли поставок и в импорте других стран.
|
Комментарии
"Конечно, у них ситуация с засухой лучше чем у нас, но в любом случае она не столько оптимистичная, чтобы можно было говорить о том, что эти страны займут наше место на мировом рынке зерна. Если кто займет наш экспортный потенциал - это, конечно же, США", - сказала Скрынник в эфире радиостанции. При этом она отметила, что в США нет проблем с урожаем зерна.
По словам министра, запрещая экспорт зерна, в России руководствовали сь тем, что приоритетным является не экспортный потенциал, а возможность обеспечить зерном собственную страну.